Я вмале заминала сестра, но родители просто проигнорировали ее слова.
— Эко чудо! Ты, милая моя, просто молодец! — поразилась тетя Таня. — Видит бог, как я переживала, когда услышала эту новость!
Сильванна смотрела на меня с любовью и одновременно с ненавистью.
— Тетя Таня, — сказала она тихо и проникновенно, – вам нужно сначала разойтись. А потом я уже сама приеду за тобой. Я согласна, что тебе нужно жить отдельно. Но потом ты останешься со мной. Мой муж категорически против того, чтобы ты уезжала куда-то. Правда, это его огорчает, но я не дам ему тебя в обиду!
В этом вся ее семья!
— Да, он злится на меня, но любит! Все очень просто! – заявила мать, не очень довольная собственной выходкой.
Потом она вдруг замолкла, и в комнате наступила странная тишина.
А я услышала за своей спиной чей-то слабый стон.
Обернувшись, я увидела седовласого старца.
Он, не отрываясь, смотрел на меня стеклянными глазами.
Я вскочила на ноги и кинулась к нему. Его веки затрепетали, и он, казалось, немного пришел в себя.
Его взгляд затуманился и прояснился.
Откуда-то издалека я услышала его голос:
— Греет?
— У-У-А-А! — произнес он, и опять закрыл глаза.
Меня обдало волной незнакомого мне тепла.
Однако времени на сантименты не было.
Перед нами стояла тетя Таня со слезами на глазах.
Она приложила руку ко лбу старичка.
Тот тихо прошептал:
— Да, пусть себе полежит. Он только и делает, что спит. А я сама с ним разберусь.
Старичок закрыл глаза, и немного покачнувшись, сел на пол.
Какое-то время он сидел в полной прострации, но вдруг снова произнес:
— Греет!
Затем он опять закрыл свои очи, и лицо его просветлело.
Спустя минуту он уже проговорил слабым голосом:
«Свирепствует зима. Мое время пришло».
«Что с ним?» — с тревогой подумала я.
«Он знает, что я ухожу».
— Что? — спросила тетя Таня, наклоняясь к его уху.
— Я ухожу, — прошептал